Постумия - Страница 69

13 марта (утро). Мне снился банкетный зал «Европы». Я почему-то никак не могла поднять голову и увидеть, кто сидит за столиком рядом со мной. Разодетая публика на сей раз громко обсуждала именно меня. Люди кричали, показывали пальцами, ругались. Но я не понимала слов. Боялась только, что всё это услышит Леонид и не пойдёт со мной.

Кругом сверкали бриллианты – на кольцах и серьгах «Тиффани». Переливались умопомрачительные ожерелья, коллекционные часы. Очень горячилась брюнетка, похожая на Ольгу Куриленко. Наверное, расстроилась, что я увела Печенина. На её запястьях крутились два браслета из бежевого дерева с бриллиантами. Все эти господа, похоже, знали обо мне много плохого. И очень хотели, чтобы узнал и Печенин.

А в середине танцпола стояла Лёлька Озирская. В руке она держала маленький золотой будильник – подарок отца. Он был выполнен в форме наручных часов без ремешка, на подставке. Бывший директор сыскного агентства не хотел, чтобы его дочь хотя бы раз проспала на дежурство.

Будильник звонил, почему-то с перерывами. А я всё никак не могла ни убежать из этого зала, ни спросить у Лёльки, что происходит в квартире на Петроградке. И почему мы опять оказались здесь?

Лёлька показывала на дверь зала, делала странные знаки. А потом я поняла, что лежу в постели, и звонят в дверь. Значит, охрана снизу кого-то пропустила…

– Марианна, кто там ломится? Глянь!

Это испуганно бормотал совсем не знакомый мне человек с отёкшим лицом, всклокоченными усиками и смятой укладкой. Кожа у него была синеватая, как у вампира. И я подумала, что это – тоже кошмарный сон.

Надо скорее проснуться и увидеть рядом Рахмона. Он успокоит меня, как бывало частенько. «Папик» – восточный мужчина, и потому прекрасно готовит. Кстати, не только плов. Норвежский лосось в малиновом соусе на спарже, с имбирем, петрушкой и мятой получался у него замечательно. «Папик» подавал мне «любовное кушанье» в постель, с французским вином даже не по праздникам. Просто по вечерам. И это был лучший эротический ужин.

– Да проснись ты, наконец! Они сейчас дверь высадят! – голосил Леонид, торопливо натягивая банный халат. В темноте он схватил мой – с алыми маками – и даже не заметил этого. – Ты замужем, что ли? Благоверный пожаловал? Каким местом думала, когда везла меня сюда?! Он у тебя как, шибко буйный?

– Да не ждала я никого, сыном клянусь! – Спросонья я совсем забыла, что ждала Старика. – Вообще-то я в разводе. И для меня все равны. Кроме того, у мужа был бы ключ…

– Ах, у тебя и сын имеется?.. – начал Леонид.

Но в это время дверь затряслась от ударов. Она была металлическая, укреплённая, с глянцевыми панелями. Под неё подбирали и межкомнатные двери, так что получилось очень симпатично. Вряд ли такую дверь можно высадить сходу – только распилить «болгаркой».

Конечно, это мог быть и Старик с группой. Только вряд ли они стали бы поднимать такой шум. И вообще, странно, что они до сих пор не вошли через потайную дверь – из другой квартиры. И секьюрити самого Печенина не настолько оборзели. Конечно, флэт этот чужой. И мало ли кто водил сюда нужных людей для секса. Дверь-то за ковром не для одного Печенина сделали. Наверное, мы тут сто тридцать пятые…

Я выскочила из постели, натянута трусы, застегнула такой же бюстгальтер цвета бордо. Поверх надела вечернее платье и побежала к двери. Чулки не снимала – по клубной привычке. За резинки купюры совали даже тогда, когда на мне не было стрингов.

Леонид переминался с ноги на ногу. Он не понимал, куда подевалась охрана. Через дверь я услышала переговоры по рации, и от сердца отлегло. Хотя, конечно, кое-какие вопросы остались. Пригнувшись к «глазку», я попыталась оценить ситуацию.

На лестничной площадке стояли двое полицейских – в форме, с автоматами. Я включила видео и определила, что один из них прапорщик, другой – старший сержант. Ничего, мелкие сошки. Богдан говорил, что в полиции и капитан – нуль, полковнику за пивом бегает. Странно, ведь мы, вроде, ничего не нарушали. Может, охранники напугали местных жителей? Четыре амбала всю ночь сидят в машинах у дома – чёрт-те что можно подумать!..

– Кто там? – спросила я гнусавым голосом. – Ночь ещё, между прочим!

– Утро уже! – прорычал прапорщик. – Откройте сейчас же – полиция! Мы уже думали, что тут два трупа. Хотели подмогу вызывать, чтобы ломать двери…

– Да что вы, ребята, зачем?

Я испугалась не на шутку. Ещё не хватало, чтобы сейчас в квартире появился Старик со своей компанией! Менты здесь не при делах, и нужно скорее от них отвязаться.

– Мы оба живы и здоровы, можете убедиться. Только документы покажите через цепочку…

– Да смотрите, смотрите, сколько влезет! – проворчал прапорщик, успокаиваясь.

Он полез в нагрудный карман и достал красную книжечку. То же самое сделал и старший сержант. Я не знала, какой здесь отдел полиции. Но документы вопросов у меня не вызвали. Обычный наряд, приезжающий по сигналам граждан.

– Убедились? – хмуро спросил смуглый, восточной внешности прапорщик. – Теперь откройте дверь, пожалуйста. Мы с вами должны провести воспитательную беседу.

– На какой предмет? – удивилась я, впуская ментов в прихожую.

Оснований не доверять им у меня не было. ХОМО есть ХОМО – какой с дуболомов спрос? Даже если увидят здесь Печенина, ничего страшного не случится. За внебрачные связи у нас в тюрьму не сажают.

– На предмет нарушения тишины в ночное время, – пояснил старший сержант.

В отличие от прапорщика, он был русый и светлоглазый. Правда, несколько жирноватый, но вполне ничего. Напарника же его будто прокоптили над костром.