Постумия - Страница 46

– Жаль, Березовский повесился, а то бы на него свалили, – ухмыльнулся Петренко и отпил немного кофе. Он сидел, прикрыв глаза и закинув одну длинную ногу на другую.

– Ничего, ещё Ходорковский остался, – успокоил дядя. – Да ещё СБУ приплетут до кучи – ведь рядом была киевлянка. Конечно, только полный прах такой след оставит. Но вряд ли это чеченцы. Те в спину не стреляют. Обязательно окликнут, чтобы жертва лицом повернулась…

– Это смотря какие чеченцы, Всеволод, – возразил Старик. – Ты, конечно, кавказские обычаи хорошо знаешь. Там такую мразь даже убить нельзя, чтобы руки не испачкать. Но те, в ком совесть ночевала, ныне в Чечне не в почёте. Все вопросы подобного рода на раз решаются в гостинице «Украина» и в Президент-отеле». Интересная деталь, верно? Надуют щёки, подтянут треники и назовут цену. Между прочим, я сразу после Нового года почуял, что готовится какая-то акция. Не знаю пока, эта или другая. Но «решалы» собирались в своём любимом ресторане, нервировали охрану. За ними установили наблюдение. Точно известно, что именно эти ребята занимались оказанием коллекторских услуг. Да что лукавить? Скажем прямо – киллерских.

– А, по своим сведениям, сейчас в Москве находится Скопа. Бывшая чемпионка по биатлону воевала в Донбассе. Это её позывной, – вспомнил Петренко. – Прекрасно владеет пистолетами всех марок. Рослая, крепкая. Вполне могла сойти за мужика. С фронта пропала внезапно, опасаясь мести нацгвардейцев…

– Самое ужасное даже не это! – разгорячился дядя. Смуглый румянец враз прилил к его щекам. – Что вообще топальщики делают около Кремля? Там высморкаться нельзя – сразу личность в штатском подходит. А тут банда убийц суетится под Кремлём – и всем начхать! Получается, как в анекдоте: «Наводи и стреляй!»

– Вопрос – в кого стрелять, – печально промолвил Петренко. – Многие «полезные идиоты», что раньше смотрели «Санта-Барбару» и другие сериалы, теперь смотрят другие эпопеи. Многие из них путают антироссийские и антивластные настроения. А таким не жить. Тогда – «Руки в пене, ноги в мыле, мы работаем на ЗИЛе!». Полный аврал! Мочи направо и налево…

Геннадий Иванович, размышляя, складывал кораблик из салфетки, которую заначил в столовой. Мы все молча смотрели на него. Речь журчала негромко, как ручеёк, но слова рвали мне душу.

– Горько, конечно, при этом присутствовать. И ещё тяжелее из-за того, что сам ничего сделать не можешь. Раньше на Балакиревском переулке разобрались бы. Быстро или нет, другой вопрос. А сейчас отметелят какого-нибудь бедолагу и заставят взять мочилово на себя. Или найдут какого-нибудь «полосатика», пообещают свободу лет через двадцать. Да мало никак можно увести следствие в сторону! Предъявят чей-то труп и скажут, что именно этот гражданин сам всё придумал, организовал и исполнил. А потом пего совесть замучила. Или ещё вариант: злодеи свалили из страны, и дотянуться до них невозможно. Это ведь не Литвиненко и не Яндарбиев. Но уж во что я твёрдо не верю – в то, что их действительно найдут…

– Насколько я помню, погибший собрал миллион подписей против войны в Чечне, – напомнил Ерухимович. – И, между прочим, испортил себе карьеру. Это, Всеволод, тоже не похоже на горцев. Обычно они адекватно реагируют на добро и на зло. Но у любой нации есть свои выродки. Давай потерпим немного. Ну, примерно недельку. У нас не Европа. Расстояния большие, дольше бегать приходится.

Я вдруг почувствовала, что сейчас потеряю сознание. Перед глазами на несколько мгновений всё поплыло. Поспешно протянув руку, я схватила дядю за запястье. Правильно сделала, что поделилась с ним. Теперь, по крайней мере, он меня поймёт.

– Что с тобой, Марьяна? – Старик тоже отметил, что меня повело в сторону. – Ты явно не в форме, барышня. Пойди, проветрись немного, а уже вся зелёная. Всеволод, проводи племянницу на балкон – пусть отдохнёт. А мы с тёзкой пока обсудим кандидатуру, которую он предложил. Но, смотри, Марьяна мне нужна как воздух! Я на неё очень рассчитываю. Не подведи меня, девочка, умоляю. Другая дама репетировала эту роль, да случилось несчастье. Сожитель из ревности задушил, а труп сжёг в бочке с бензином. Прости, но из песни слова не выкинешь. А всё уже готово, надо действовать. Уважь меня сейчас – я не забуду…

– Сейчас приду. – Я вцепилась в дядин локоть. Из зеркала на меня смотрела бледная, совершенно незнакомая особа с расширенными зрачками и спутанными волосами. – Действительно, мне немного нехорошо. В поезде всю ночь не спала, и перед этим тоже. Дядя Сева, пойдёмте пока на балкон. Я одна боюсь – голова кружится. Со мной такого давно не было…

Действительно, я один раз ещё в школе, на уроке, прямо в проход упала. Меня в больницу увезли с подозрением на сотрясение мозга. Я как на физкультуре головой ударилась. А оказалось, что причина другая…

– Смотри мне! – Дядя погрозил пальцем, но, скорее, из принципа. – Я, конечно, виноват. Заездил тебя совсем. Ничего, потом отоспишься. Ночь впереди долгая.

– Ты же помнишь, что мне завтра рано вставать, – шёпотом сказала я и первая вышла из библиотеки.

Вернулась я через полчаса, держа в руке вазочку с джелато. Михон, балдея совершенно по-детски, лакомился у себя за шторой. Я шла по толстенному персидскому ковру и не ощущала своих шагов. Но шатать меня перестало, и тошнить – тоже. Я приободрилась. Наверное, выкарабкаюсь – к удовольствию Старика.

– Влад звонил, – сообщил мне Михон, аппетитно причмокивая и облизывая ложечку. В отсутствие отца он становился собой, сразу избавляясь от излишней брутальности и сдержанности. – Говорит, завтра заедет в десять утра. Ведь мы его поздравить должны. А потом все вместе двинемся на марш…