Постумия - Страница 31

Странно, но меня никто особенно не стеснялся. Все считали, что у девчонки моего пошиба на мозгах нет ни одной складки. В мятном пару русской бани и в лазурных водах бассейна на Багамах я казалась им просто симпатичной вещицей из секс-шопа. И я почти в открытую фиксировала их «тёрки», попивая то квас, то шампанское. А если спрашивала о чём, то только о камешках и шубках – как полагалось по роли. Далее все презенты продавались, а средства шли на финансирование «Семьи». Других источников дохода у нас не было. Пришлось расстаться даже с бриллиантовой серёжкой из пупка.

Между делом, я взяла в лизинг, а после выкупила кросссовер «Вольво СХ-90». Перекрасила его в любимый пурпурный цвет. Я свою машинку холила и лелеяла, умащивала спреями. Смахивала замшей каждую капельку с кузова и драла по три шкуры с механиков, прислушиваясь, не барахлит ли мотор. Смотрела за фильтрами и аккумуляторами. Едва не кидалась с кулаками на каждого, кто слишком громко хлопал дверцей.

К шведским маркам меня приохотили родственники Маамуна. Каждый из них начинал с какой-то модели «Вольво». Например, мой бывший имел автомобиль четвёртой серии. И часто использовал его как гоночный. Правда, при мне Маамун уже пересел на «мерина».

Смешно, но и «папик» тоже когда-то «запал» на «шведа». Это был белый SAAB-900. Причём оба держали фотки этих авто в телефонах, всем их показывали. И ностальгически вздыхали, словно видели лицо далёкой возлюбленной. «Шведы» были подержанные, изрядно поколесившие по родным дорогам. Но всё равно и для арабов, и для таджиков, и для других перспективных южан они навечно остались мерилом первого жизненного успеха. О таком всегда приятно вспоминать.

Самозабвенно гоняя по загородным трассам и по Кольцевой дороге, я рисковала размазаться в блин. Вскоре я получила кличку «Шумахер». «Все вокруг хотят приложить меня, но я неуловим!» – частенько думалось мне в пиковые моменты. Эту фразу где-то вычитал Богдан и передал мне, напутствуя перед поступлением в автошколу. Так оно вообще-то и получилось. Я уже давно играла в «машинки» как в «стрелялки», испытывая при этом невероятный восторг.

Меня «прикладывали» часто – особенно поначалу. Больше всего до сих пор ненавижу Т-образные перекрёстки, где пострадало очень много народу. Стукнули пару раз и меня. Теперь я в таких местах сильно кручу головой, пытаясь предусмотреть все случайности. Кручу так, что потом разрывается шея.

Один раз вела объект с Гражданки в Центр. Съезжала с Первого Муринского на Лесной; делала левый поворот как раз через букву Т. Я очень торопилась – боялась потерять «Ауди Е-Трон». Смотрела только за ним, а за дорогой – постольку-поскольку. Вижу – на Лесном все встали. И – вперёд! Не заметила, что за одним «Форд-Фокусом» стоит точно такой же. Они идеально слились – раз. И второе – «Форд» тоже торопился. Дал мне в багажник слева – аж вся жизнь пронеслась перед глазами. Ещё немного – и въехал бы прямо в мою дверь.

Объект я, разумеется, потеряла, да ещё на неделю попала в больницу. Дядя очень разозлился, но сказал только: «Шумахер хренов! Теперь только в паре будешь работать, пока нормально водить не научишься…» Тогда мне стало смешно. А после того, как Михаэль разбился, катаясь на горных лыжах, кличка стал уже не забавной, а страшненькой.

Той Марьяны, которая в четырнадцать лет пила и курила, пробовала гашиш и коноплю, больше не было на свете. Дочь капитана Ружецкого и племянница генерала Грачёва не имела права так себя вести. Дядя Сева потом признался, что не ожидал от меня такого подвига. Думал, что вот-вот сорвусь и вновь покачусь по наклонной – уже навсегда.

Лёлька за это время уже окончила Университет ГПС МЧС России. Получила парашютную, водолазную и альпинистскую подготовку. Девчонок готовили там для работы в Госпожнадзоре, на экспертизе пожаров и в кинологической службе. Но Лёлька рвалась именно в спасатели – чтобы работать «в поле».

И летом 2010 года, когда торфяные пожары взяли Москву в кольцо, именно там проходила практику. А позже, в виде исключения, была зачислена в подразделение, переброшенное с той же целью в Хакассию. Там Лёлька и получила травму. Одно хорошо – быстро поправилась, восстановилась и вернулась в нашу группу. На это ушло меньше двух лет. Молодец она, даже «академку» в институте не взяла, справилась.

У дяди на планёрках мы использовали только юридический слэнг. Дело в уголовке могло быть только возбУждено, но никак не возбужденО. Последнее слово считалось непристойным. Это как компАс, дОбыча, квАртал, рУдник. Все знают, что это неправильно. Но никто уже не пробует делать замечания – давно смирились.

За это время Лёлька несколько раз устраивалась телохранителем – к жёнам и детям серьёзных решал. И там тоже узнавала много интересного. Правда, надолго не задерживалась – приходилось очень уж унижаться. А в пожарной части числилась для того, чтобы шёл стаж службы по специальности. Правда, по этой же причине Лёльку теперь неохотно выпускали за границу, к отцу.

А вот я уже начала выезжать – в Европу, в Штаты. Кушала кальмаров по-средиземноморски. Толкалась в шумных очередях во время американской «чёрной пятницы». Она следует за Днём благодарения, что в конце ноября, и предваряет рождественские распродажи.

В прошлом году такая пятница была двадцать восьмого числа. И «папик» купил мне очередную шубку – на сей раз из енота. Кроме того, торжественно надел на руку прекрасный золотой браслет с гелиотропами. Правда, долго мне наслаждаться не пришлось. У группы возникли финансовые проблемы. Кроме того, подоспело время вносить очередной платёж за «вольвочку».