Постумия - Страница 48

– Так ты бы привёз его с собой сегодня! – Старик даже щлёпнул ладонью по своему острому колену под дорогой тканью брюк. – Сразу бы и поговорили. А то резюме тут, трали-вали-пассатижи!..

– Вы же хотели сначала его по базам данных проверить, – напомнил дядя. – Если не подойдёт, ещё один удар для человека будет.

– Ну, Всеволод, языковый стиль – не только пятистопный ямб, – сбавил тон Старик. – Идеальных людей вообще в мире нет. Я считаю так: кто без врагов, тот и без друзей. Короче, каждому не угодишь. И нечего свои нервы на кулак наматывать. Понимаю, обидно ему, что всё так получилось. Тёзка, передай своему Дрону вот что. Если тебя кинули через колено, это ещё не значит, что ты дурак. Просто ты доверял им больше, чем они того заслуживали. Это касается и тех, кому Дрон давал присягу. А его выкинули, как использованный гондон. Где мужик сейчас находится? В Москве?

– Да, у зятя моего. А что? – Петренко вопросительно глянул на Старика.

– Когда может приступить к работе? – почти сердито спросил тот. – Времени на раскачку нет. Ещё вчера надо было начинать, да не получилось. Марьяна не освободилась, а без неё никак. Что скажешь, подруга? – Старик каждый раз обращался ко мне по-новому. – Как тебе Дрон?

Я уже давно пялилась в смартфон, вертела его так и этак, но ничего определённого сказать не могла. Мужик как мужик – накачанный, загорелый, в майке и шортах. Правда, без солнечных очков. И потому хорошо видные цепкие карие глаза. Взгляд у Дрона особенный. Он не только раздевает, но и сдирает кожу. Сросшиеся брови, вислый горбатый нос. Узкая полоска усов, красные губы. В руках Дрон держал маску и ласты.

– Он фридайвингом занимается, – Петренко словно прочитал мои мысли.

– Это характеризует его как рисковую, сильную личность, – определила я.

Голова Дрона уже изрядно облысела. Зато грудь и руки поросли густым чёрным волосом. Я изо всех сил старалась быть серьёзной и внимательной, не обижать мужчин – особенно Старика. Да и Петренко сейчас не простил бы мне никаких шуточек. Наверное, в постели этот Дрон недурен. Интересно, станет он приставать ко мне или нет? От этого обстоятельства зависит очень много.

– Трудно вот так, сразу, по фотке сказать. Я же не профессионал в таких делах…

– Это в других ты слишком много смыслишь! – раздражённо сказал дядя. Видимо, вспомнил наш разговор у камина.

– Мне, наверное, вы не откажете в профессионализме! – скрипуче рассмеялся Старик. Сейчас у него были густо-фиалковые глаза. Значит, он пребывал в хорошем настроении. Когда Старик злился, глаза его светлели – едва ли не до белых.

– Что вы! Конечно, не откажем, – скокетничала я. Впрочем, и любой другой человек ответил бы так же.

Ерухимович работал в знаменитой «пятке» ещё задолго до моего прихода в мир. Знал многих тогдашних знаменитостей, включая и самого Высоцкого. Во время перестройки «пятку» преобразовали в «Управление 3». Оно стало работать по выявлению и пресечению терактов, подрывной деятельности иностранных спецслужб с использованием всевозможных зарубежных организаций и центров. Само собой, в людях Старик разбирался. И по фотографии мог рассказать о человеке больше любого экстрасенса.

Дочь Ерухимовича Зоя, которой сейчас было тридцать, уже давно жила в Англии. Не знаю, по приказу или по любви, но она вышла за британца, поменяла подданство. И теперь работала в Лондоне под прикрытием.

– Так вот, ребята, я хочу поговорить с Дроном в сауне. Сам, конечно, не парюсь. Но потом посидим за стаканом морса. Тёзка, я ему с тобой приглашению пошлю, чтобы на закрытый объект пропустили. Банный портфель есть у него?

– Не знаю, – озадачился Петренко. – В любом случае, это не проблема, раздобудем. Только вы уж с ним потактичнее, даже если забракуете. Не хомяк же он, а человек – с самолюбием и гордостью. Дважды был ранен «при исполнении». Один раз с теплохода его скинули. Чуть под винт не угодил. Руку потом хотели ампутировать. Если и здесь не ко двору придётся, слетит с катушек. А ведь ему и сороковника нет.

– Вас понял, – сдержанно кивнул Старик. – Что ещё скажешь?

– Кроме всего прочего, Дрон – отличный пловец и ныряльщик. Рекорд ставил в том месте, где и знаменитый Нересян – между Медведь-горой и Ялтинской бухтой. Там, на минуточку, тридцать два километра! «Человек-дельфин» – идеал Дрона, пример для подражания. Понятно, что этих достижений не повторишь, но стремиться надо. Был мужик в фантастической спортивной форме. Спокойно погружался без гидрокостюма при десяти примерно градусах. Вообще никогда не болел. А после изгнания из Крыма посадил иммунитет. То грипп, то ангина, то бронхит. Кроме того, начал крепко пить. А прежде в рот не брал. А уж когда Дрон охладел к любимому компу, я понял – надо спасать. Штучный человек, уж поверьте…

– Да ладно! – успокоил Старик. – Я уже почти всё решил. Попрошу ребят его проверить. В бане всё видно – и здоровье, и интеллект. Там все голые – не скроешься. Сейчас я чиркну пару слов, ладно? Подождите немного…

Старик вытащил итальянскую авторучку «Аврора», которую подарила ему на день рождения внучка Марсия. Дед нежно называл её Марусей. Это дочь его старшего сына. Интересная девица – играет в хоккей и гребёт бабло лопатой. Здоровая, как шкаф, а личико совсем детское, наивное.

Все сыновья Геннадия Григорьевича действовали под девичьими фамилиями их матерей и оказывали важные услуге «конторе». Отца Маруси, если не ошибаюсь, зовут Григорий Садовский. Всё семейство благоденствует в Штатах, и Маруся уже очень плохо говорит по-русски.