Постумия - Страница 274

274

Чарна приковыляла ко мне, положила руку на плечо. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я прижалась щекой к её ладони, пахнущей лекарствами. И снова мысленно прокляла Джиоева, превратившего мою наставницу в тяжёлого инвалида.

– А вот у меня одно богатство – шляпа от Филиппа Трейси и килт. И то, и другое подарила нам с мужем Зоя Ерухимович. Правда, теперь её фамилия Нивергельт. Муж, хоть и британец, но швейцарского происхождения. Вижу, вы торопитесь, – понимающе подмигнула мне Чарна. – Пока муж не вернулся, попробуйте улизнуть. А то вцепится, как клещ, и не выпустит. Вот ведь дамский угодник! Ни за что не позволит вам уехать одной.

Чарна выбралась в прихожую, зажгла там свет. Я поспешила за ней.

– Бегу-бегу! Только заскочу сейчас в одно место. Достало уже…

Сделав в туалете все дела и покрепче зашнуровав бандаж, я вышла к Чарне. Теперь перед сном надеваю специальную подушку на грудь, чтобы сохранить формы. Они мне, думаю, ещё пригодятся. Боже, сколько мороки! Только сняла все эти фиксаторы для суставов после переломов, так теперь возникли новые проблемы. Но если хочешь быть красивой, надо терпеть.

Опять остро захотелось уехать домой. Может, дождаться Паэруя и позволить ему отвезти себя? Но потом я вспомнила кровавую луну, ночные кошмары, Михона у разрытой могилы. И решила ехать непременно – чтобы совесть была спокойна.

– Кстати, Лёва, тот самый внучатый племянник, видел утром суперлуние. – Чарна словно прочитала мои мысли. – Говорит, ужасно всё это выглядит – даже для современного человека. Заодно пригласил меня навестить его в Питере. Это – правнук моей сестры Софочки. Она была старшая в семье, а я – младшая. Разница между нами – пятнадцать лет. Она уехала перед самой войной учиться и оказалась в ленинградской блокаде. Служила в МПВО, ходила по квартирам. Надо было вывозить трупы, понимаете? Живых отправляли в больницы. Находили и детские кости, обглоданные родственниками. Как хорошо, что Софочка не дожила до уничтожения продуктов! Мы с Геннадием этот вопрос обсуждали. И что ещё интересно… Столько блокадников кругом, и все молчат. Такого просто не хочет быть. Это – самозванцы…

Чарна смотрела на меня, но будто бы не видела. Её глаза, как говорится, метали молнии. Я осторожно гладила свою наставницу по руке и по плечу, пытаясь успокоить.

– После войны Софа осталась в Ленинграде. Вышла замуж, родила двоих детей. Лёва – внук старшего сына. Очень хотелось бы поехать к нему. Мальчик меня постоянно соблазняет. Говорит, съездим в Выборг на поезде «Ласточка». Знаете, у вас там пустили электричку, с откидными креслами. Не видела пока?

– Нет, к сожалению. Времени у меня мало, чтобы в Выборг ездить. Вот будете в гостях, тогда прокатимся.

– Обязательно, Марианночка! – Чарна, несмотря на протесты, помогла мне надеть плащ. Застёгивать его я не стала. Котята копошились на ламинатном полу, и я едва не наступила на своего любимца. – Мы посидим в бисквитной лавке «Сова». Это такая прелесть! Лёва с девушкой ходят на Варшавскую. Но есть ещё заведение на севере города. Кажется, на проспекте Энгельса…

– Совсем рядом с нами. – Я подкрасила губы перед зеркалом, припудрила нос.

Значит, Инесса не останется на Лёлькину свадьбу. А ведь, вроде, собиралась. И по магазинам теперь придётся бегать одной. Что ж, её понять можно. Человек разозлился. Повторяю – никаких обязательств передо мной у Инессы нет. Сами справимся – не впервой. У писательницы своя семья, свои проблемы. И не хочется ей присутствовать на чужой свадьбе, когда сама недавно похоронила мужа.

А тут ещё эти издатели! Читать вообще нечего, а они классные рукописи отшибают. С другой стороны, мы с Чарной только что говорили о нынешней жизни. Не бывает так, чтобы вокруг всё сгнило, и только издательский бизнес являет собой пример для подражания. Тоже какие-нибудь схемы, «понятия», подставы, аферы – полный комплект удовольствий…

– Лёвка – мастер сладости трескать, – продолжала между тем Чарна Моисеевна. – Ещё Софа его к пирожкам приучила. Ладно, что не сидит там голодный. И вы, Марианночка, не забывайте своего обещания составить мне компанию. Берегите себя, девочка моя!

И я вновь не справилась с собой. Порывисто обняв Чарну, чмокнула её в прохладную морщинистую щёку. Моя коралловая помада не оставляла следов на коже. Ободряюще улыбнувшись хозяйке, я схватила сумку и выскочила на лестницу. Лифт как раз высадил двух пассажиров, и я вошла в кабину.

Почему-то опять захотелось встретить во дворе Паэруя. Он, конечно, снова предложил бы свои эскорт-услуги. Но в залитом дождём дворе было пусто. Я осторожно сошла по лестнице. Из-за туч во дворе было непривычно темно, но часы показывали пять. Успею вернуться до восьми, если не застряну в пробках. Я щёлкнула пультом, и «Ауди» подмигнула мне фарами. От избытка чувств я похлопала машину по багажнику.

– Всем ты хороша, но уж больно чёрная! Наверное, потому Саввушка тебя и боится.

Я не смотрела вверх, но знала, что Чарна Моисеевна стоит на лоджии и наблюдает за происходящим во дворе. Открыв дверцу, я села за руль, включила двигатель. А потом уехала, помигав на прощание сигнальными огнями.

– И ничего здесь страшного! – громко сказала я. Врубая магнитолу. – «Чёрный бриллиантовый – самый респектабельный цвет для авто…

Глава 33

28 сентября (вечер). Я вышла из церкви Николы в Троекурове совсем не тем человеком, каким вошла туда. Сначала даже не могла отвязаться от песни «Беглец», которую слушала в дороге, и дёргалась в такт за рулём.

274