Постумия - Страница 230

230

– Кто знает, кто знает? Я так и вижу твою награду в коробочке. Не понимаю только, какую именно. Вот держу её на ладони, хочу тебе вручить. А ты почему-то не берёшь.

– Не надо было «тигриную водку» пить, дядя Сева! И работать так много тоже вредно. С одним Финансистом вчера весь день просидел. Я понимаю, что уже ничем помочь не смогу. К тому же, достаточно засветилась, и никакие парики не помогут. Лёльку тоже отстраняешь?

– И её тоже. Девушек долго эксплуатировать нельзя. И Михон пускай женится, наконец. Остаются Дрон в Питере и Влад Брагин в Москве. Он, кстати, скоро приезжает сюда – на юбилей Женьки Озирского. Дети Андрея весь год держат нас в праздничном настроении.

– Да, ему через четыре дня будет тридцать. Значит, они с Дианой вырвутся с гастролей? Диана – ведущая балерина, и Женька тоже премьер. Там ведь не только спектакли, но и репетиции почти каждый день…

– Значит, нашли возможность. Хотят отметить в узком кругу, именно в тот день. А уже потом – в театре.

– Лёлька меня тоже приглашала, – призналась я. – Собираемся двадцать седьмого июня, на даче в Горьковском. Но поскольку Лёлька дежурит, к началу вечеринки не успеет. Потому и попросила меня поработать на разогреве. После праздника решим, куда я поеду отдыхать. Хочу только быть уверенной в том, что сделала всё возможное, а не сбежала с поля боя.

– Ты-то не сбежишь! Наоборот, я мечтаю о том, чтобы в тебе наконец-то включился инстинкт самосохранения. Если тебе, Марьяна, чего и не хватало, то именно его…

Тетрадь одиннадцатая

Глава 28

27 июня (ранний вечер). А что ещё мог сказать генерал? Только одно: «Совокупляйтесь! Мне нужны солдаты!» Когда-то дядя Сева готов был стеречь меня с поленом после гулянок. Теперь он, похоже, решил расслабиться и получить удовольствие.

На участке в Горьковском звучала «Тико-тико» – бразильская народная мелодия. Мы вспоминали, как на Лёлькином юбилее, в «Гелиос-отеле», танцевали польку «Краковяк» Вадима Людвиковского. Женьки Озирского там не было, и сейчас просил повторить этот номер – когда приедет сестра. Все заранее знали, что Лёлька задержится на службе, и потому не волновались.

А пока Евгений и его супруга Диана занимали нас рассказами о своей балетной жизни. В частности, объясняли, как им удалось вырваться в Питер. Ведь владелец их труппы, очень известный и своенравный француз, раньше не давал своим танцовщикам никаких послаблений.

– А уж особенно – ведущей паре! – хлопая не в меру накрашенными, как на сцене, ресницами жаловалась Диана Разживина. – Ещё кордебалет – куда ни шло. Их заменить можно. А мы с Женей одни такие. В Штатах некогда было и Вашингтон посмотреть. То обычная репетиция, то сводная, то постановочная или генеральная. Хореограф три шкуры дерёт. Но, на наше счастье, он решил снимать фильм в Питере – по своему балету. Мы там в главных ролях. Вот, отмучились в «Кеннеди-центре», и нас отпустили на недельку – в себя прийти. Зато потом отделают под орех. На то, что на сцене сделаешь за несколько минут, в фильме уходит три часа. Мы уже один раз попробовали этой заразы. Хореограф сидит в мягком кресле, кофе попивает и командует. То переигрываешь, то повернулся не туда, то выражение лица не соответствует. Пока дождёшься от него одобрения, язык на плечо вывалишь. Но зато балет останется для последующих поколений. Женьке один раз пришлось час с задранными кверху ногами на сцене пролежать. А я стояла в раскорячку и за эти ноги его держала. В жутком сне уже снятся крики: «Внимание! Фонограмма! Камера!»

– Ты ещё расскажи, как мы готовимся к съёмкам, – подхватил Евгений Озирский. – Говорил мне отец, чтобы бросил балет. А я не послушался. Теперь вот каждый день огребаю. Пока реквизит к съёмкам подготовят, поставят свет, отрегулируют звук, мы летом в куртках сидим…

– Почему? – удивилась я.

– Чтобы тело не остывало и гнулось.

– Вы что, покойники? – Мне стало смешно.

– Мышцы должны быть «разогреты». Сначала делаем обязательный урок, а потом изо всех сил сохраняем нужную кондицию. Это трудно себе представить, если сам не пережил. А съёмки, между прочим, с раннего утра до позднего вечера. И для того, чтобы не гигнулись в процессе, нам милостиво предоставили несколько дней отпуска. Надо же изобразить заботу о своих артистах! К тому же, на Западе строго с правами наёмных работников. Если не пойти навстречу, можем и в суд подать.

– Ой, как интересно! – умилилась я. – Люблю слушать сказки. Давайте ещё!..

– Да ну, и так надоело! – отмахнулся Евгений. – Одно хорошо – с детьми наконец-то встретились. Михон, а ты что без Эвелины? Мы же вас обоих приглашали.

– Она ногу повредила при тренировке в фитнесс-клубе, – трагическим тоном сообщил мой кузен. – Теперь я одинок и несчастен. Поэтому хочу, чтобы меня по мере сил развлекали.

Влад Брагин тоже был здесь. Уставившись в одну точку, а именно на кусты цветущего шиповника, подстриженные в виде пятиконечной звезды, он думал о чём-то своё. И это «что-то» явно Влада не веселило.

Была с нами и ещё одна парочка – восьмилетние близнецы Кирилл и Елена Озирские, дети балетной четы. Побывали за столом и соседи по даче – Холкины. Они не столько поздравляли юбиляра, сколько говорили об удобрениях – аммиачной селитре, мочевине и навозе. А также о том, чем выводить блох и подкожных клещей у собак и кошек. На их домашних питомцев нападали то власоед, то ушная чесотка, то ещё какая-нибудь звериная хворь.

Ничего не подарив Евгению Андреевичу, они у него же выпросили два детских автокресла для своих внуков. Кроме того, соседи юбиляра неплохо закусили. Товарищ Холкин со словами: «Всё полезно, что в рот полезло!» тяпнул несколько вместительных рюмок «кристалловской» водки. А его супруга молча отведала настоящего «Мартини». Совершив все положенные ритуалы, Холкины удалились с чувством исполненного долга.

230