Постумия - Страница 221

221

– И радуйся, что хоть этот грех на душу не взял! – назидательно сказал Грачёв.

– Что-то не очень мне радостно, – признался Финансист. – Но должен признать, что проиграл профессионалам. Память у вас блестящая, и креатив на уровне. Как вы меня вырубили классно! – «НН» похлопал в ладоши. – Чистая работа. Це перемога чи зрада? Никак не могу разобраться.

– А ты как думал? Не зря свой хлеб едим. Взяли бы и раньше, да ты свалил вовремя. А теперь решил «ридну неньку» продать подороже?

– Это ваша Оксана пиндосам продаётся, а я за Родину воюю. Да, не всем в окопах сидеть. Надо и «бабло» где-то брать. Любая война дорого стоит, пусть даже и гибридная.

– Ну, для тебя-то она – мать родна. – Грачёв внимательно оглядел задержанного. – Заматерел ты немного. Хотя для сороковника жидковат, конечно. Зато вертеться ловко умеешь. Как писал Джек Лондон: «Бывают люди настолько гибкие, что могут приспособиться к любым формам человеческого существования». Похоже, ты из таких. Может, подумаешь над моим предложением?

– Сначала я должен его услышать, – немного мягче сказал Матвиенко.

– Если пойдёшь на сделку со следствием, можем освободить тебя от наказания по делу девяносто шестого года. В 2011-м по нему истёк срок давности. В то же самое время мы имеем право не применять к тебе закон об истечении. То есть можно поступить и так, и этак. Всё зависит только от тебя.

– Вы меня совсем за идиота держите? – рассмеялся «НН». – Лучше я пойду по «мокрухе» двадцатилетнего розлива, где всего один труп, чем сейчас повешу на себя целое кладбище.

– Дело твоё, – сдержанно ответил генерал. – Насильно спасать тебя никто не станет.

– Не всё так однозначно, – немедленно парировал Финансист. – Никогда не говори «никогда». Что же касается младенца… Вон, даже на благополучном Западе отцы и дяди запихивают детишек в бэби-боксы – по самым разным причинам. Одному хлопчику уже полтора года было. Какой-то родственник хотел завладеть наследством. Так что совесть меня не мучила.

– А что любимую девушку убил?..

– Девушку! – фыркнул «НН». – Она родила в пятнадцать лет. И тогда жила сразу с тремя.

– Всё равно – человека.

– Аффект от ревности многое извиняет, – дёрнул щекой Матвиенко. – Вам ли меня не понять, Всеволод Михалыч? – И заговорщически подмигнул.

– Почему именно мне? – Голос генерала странно дрогнул. Я вообще удивлялась тому, что дядя ведёт себя так смирно с этим подонком. Другого он давно вмазал бы в стену.

– Как мужчине, конечно, – пояснил Финансист. – И вообще, всё в этом мире относительно. К примеру, запросто можно стрельнуть сигарету на улице. Но если кто-то ест шоколад, и ты попросишь кусочек, на тебя посмотрят, как на больного. Так и здесь. Просто сложилось определённое общественное мнение. Оно, конечно, важно, но моё мне нравится больше. К слову, народец – паршивая штука. Люди как дети – опасны сами для себя. Они издавна нуждались в мудрых пастырях. А овцы не могут воспитывать пастуха, правильно?

– А ты, я вижу, философ, Микола. – В голосе генерала я опять уловила растерянность. – Расскажи хоть, как пришёл к этому. Чем занимался после убийства и побега?

– Поскольку тут срок давности тем более миновал, можно припомнить, – протянул «НН». – Сначала торговал биодобавками. Вернее, распространял их на улице, ходил по домам. Потом мой босс сбежал в Германию, и я с ним.

– А там чем промышляли? – Грачёв едва не зевал. – Автомобилями, конечно?

– Так точно! – весело согласился задержанный. – Договаривались с владельцем о покупке у него авто по цене ниже рыночной. Потом перегоняли покупку в Россию. Этим лично я занимался. Мне другой паспорт сделали сразу же. Дальше – растаможка, постановка на учёт. И – продажа ничего не подозревающему гражданину. После этого немца ставят в известность, что машина прошла «очистку». И он может подавать заявление о краже, чтобы получить страховую компенсацию. А потом «тачка» всплывает в полицейской базе данных как разыскиваемое транспортное средство. Думаете, мне было стыдно? Ошибаетесь. В те годы у честных людей таких денег не было. А жуликам поделом…

– Так тебя, оказывается, ещё и наградить нужно? – удивился генерал.

– От вас дождёшься… Я имею в виду государство. Я верил, что мне станет лучше, потому что хуже уже некуда. И добился в жизни кое-чего. Мать моя не в халупе без удобств теперь живёт, а в трёхэтажном коттедже. Женился я, детей уже трое. Маленькие, правда, но вырастут. Знаете, какую песню поют у нас в Донбассе? Называется «Шахтёрская лирическая».

– Ну, спой, что ли, – попросил генерал. – Интересно.

– «Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был?» – довольно-таки приличным тенором затянул Микола.

Многие наши попсовые «звёзды» не годились ему в подмётки. Да и Лемешев с Козловским остались далеко позади. – «Только тот ценит солнце и высокое небо, кто поднялся с зарёй на-гора!» Так вот и я – ценю свою нынешнюю жизнь. Первая «Ауди»-сигара у меня именно тогда появилась. Рухлядь, а сколько радости! Мой отец был гросс, и дед, и прадед. Кто погиб в забое, кто умер от силикоза. А что они имели? Рукомойник в огороде, сортир на задах? Только кучу почётных грамот и профессиональную гордость? А ведь гросс, Всеволод Михалыч, это элита. Горный разведчик. Он проектирует ходы в шахте, первым спускается в забой. А Родина наплевала на моих предков. И я решил иначе жить. Видно, Господь сжалился, вразумил. Я дал обет людям помогать, если разбогатею. Ведь не садист, не урод какой-нибудь, чтобы бессмысленно убивать. Но если кто нарвётся…

221