Постумия - Страница 198

198

С моих волос текло, балетки набрякли водой. Тряхнув головой, я направилась к метро. Брызги из луж летели во все стороны веером. Надо бы отзвониться Владу, как обещала. Сообщить, что есть новости. Евгения должна вернуться завтра – ведь у Карины день рождения. Из-за плаща она заедаться не станет – не тот уровень. А Юлия Дмитриевна с утра на кладбище. Интересно, попала ли там под грозу? Лишь бы поехала потом не к нам, в Жуковку, где живёт родня жены Феликса. Даже когда новоиспечённая вдова сидит у себя в спальне, на сердце всё равно тяжело.

– «А мы сегодня не пошли на дискотеку, и мы себя за это очень уважаем!» – запела я довольно громко, вызвав удивление прохожих.

Наверное, я напоминала огородное пугало, зато глаза сияли от счастья. Казалось, что я сейчас действительно могу свернуть горы и повернуть вспять реки.

Тетрадь девятая

Глава 24

2 июня (утро). Когда я позавчера вернулась в посёлок, кашляя и чихая, дома была одна Валентина. Конечно, она тут же стащила с меня мокрую одежду и предложила набрать ванну, но я побоялась. Парить ноги тоже отказалась, а под душем отогрелась вполне.

Когда явилась Юлия, я потела под одеялом после чая с малиной. Владу позвонила, чтобы не дёргался, и обещала приехать назавтра. Всё равно тут будет дурдом из-за Карины. Думала, что буду после всего плохо спать, но вырубилась немедленно. Проснулась уже в июне, летом, под оглушительный птичий гомон. Вспыхивали радугой капли росы на колючих мраморных изгородях и барбариса. Изумрудные, золотые, пурпурные разводы на листьях приводили меня в щенячий восторг. И Вячеслав Воронов их любил, перед всеми хвалился. И теперь всё оставалось по-прежнему. Не было только его самого.

Почему-то вспомнилось сегодня, как мы ещё при жизни матери впервые посетили Рублёвку. Она считала, что нужно обязательно познакомиться с новыми родственниками Всеволода. Тогда Вороновы жили в Жуковке, где даже нищие не брали меньше одного бакса. Тем летом он стоил тридцать рублей. Попав туда из мира, где люди старались всё покупать подешевле, я обалдела от желания приобретать разную ерунду как можно дороже. Дядя просил нас с матерью ничему не удивляться, чтобы не позорить его перед местным обществом.

Но мне было всего одиннадцать, и я часто забывалась. Меня шокировало буквально всё. И то, что резкий, гордый, мужественный дядюшка называет круглолицую блондинку «ёжиком» и «козочкой». Евгения категорически запретила деревенское «золотко». И то, что к ресторану «Царская охота» по вечерам съезжаются дорогие машины, а в зал стоит огромная очередь. Ведь надо, хочешь или не хочешь, постоянно «поддерживать статус».

Магазины, рынки и рестораны пугали нас своими ценами. Мать ни разу не решилась там что-то купить. Меня же зацепила модная тогда мебель с чертями, что продавалась в кантри-салоне. Ныне истово верующая Юлия Дмитриевна уставила этими чертями весь особняк, а в сад поместила мраморные копии греческих статуй. Были там и изображения грудастых русалок.

Кстати, в этом же салоне скупали звериные чучела, а потом выдавали их за свои охотничьи трофеи. На тех каникулах я впервые стала свидетелем того, как у супермаркета «Жуковка-плаза» из двух джипов выпрыгнули автоматчики. Они перекрыли все подходы к торговой точке и препроводили туда такого-то типа в костюме от Брионии.

Из той поездки мы привезли симпатичную керамическую фигуру – «Лягушку с бородой». Она была в дорогой «тройке» и в шляпе. Дядя сказал, что этих смешных уродцев нарочно делают похожими на известных политиков. Народ над всем этим ржёт, но очень гордится возможностью часто встречаться с разными знаменитостями. Домработница Вороновых Валентина в то время часто видела в супермаркетах самого Горбачёва.

А потом Вороновы уехали из Жуковки в Горки. Их сосед-чиновник умер странной смертью, и родители Евгении струхнули. Мужчина во цвете лет моментально сгорел от рака мозга. И по Жуковке поползли слухи – один круче другого. По одной версии, криминальные структуры отомстили за земельную политику этого деятеля. Они через третьих лиц подсунули жертве мобильник с радиоактивными зарядами. Другие уверяли, что смертельную ампулу замуровали в стену дома или в спинку кресла.

Юлия немедленно почувствовала себя плохо. Муж с перепугу продал дом задёшево – лишь бы увезти семью из зловещего места. У дяди с Евгенией было двое маленьких детей, которых следовало срочно спасать. Если в соседском коттедже «фонит», то рисковать здоровьем девочек преступно.

Да ещё невдалеке сгорел дом местной жительницы, где оказались запертыми её внуки. Бабуля в это время торговала на рынке клубникой по заоблачным ценам – в пять раз выше московских. Ей давно предлагали продать дом, но «кулачка» не соглашалась. Потом она бродила по посёлку с трясущейся головой и твердила, что Господь её наказал за жадность. Уже проживая в Горках, Юлия узнала о том, что бабуля повесилась в сарае…

От этих дум мне стало совсем тошно, и после кофе я уехала к Владу. Не обращая внимания на его дружка Гаврика, шатающегося по квартире в одних труселях, я тут же подсела к компу и принялась набивать текст. Перед этим ввела снимки, сделанные вчера на Славянском бульваре.

Сгорая от нетерпения, Влад все время пытался прочитать написанное. Мы даже несколько раз столкнулись с ним лбами. Но когда с кухни потянуло запахом горелой яичницы и сбежавшего кофе, я прогнала Брагина следить за плитой – чтобы Гаврик не сжёг завтрак окончательно. Сама же продолжала вдумчиво работать.

Завершив перегонку информации и отказавшись от еды, я собралась на местный рынок. Нужно было купить фрукты для передачи Чарне Моисеевне. Кроме того, следовало уточнить, прилетел ли из Армении её муж Паэруй. И если прилетел, то когда собирается посетить супругу. Кроме того, в планах стояла и поездка к Полинке Великойской. Но сначала нужно было забрать у «следачки» Валиулиной игрушку-фею, найденную в кровати девочки.

198