Постумия - Страница 114

114

– Тогда зачем вы пришли?! – зло спросила хозяйка. – Ещё раз предъявить претензии? Молодой человек говорил, что хочет помочь ребятам. – Она метнула быстрый взгляд на Михона. – Теперь я понимаю. Саша уже сидит из-за вас, Денис – тоже. Что ещё нужно от меня? Все компенсации получите по суду, когда придёт время. Хотите, чтобы я извинилась?

– Не вы же их послали, – примирительно сказал Михон. – За что же вам извиняться?

– Может быть, вы хотите денег сейчас, чтобы пойти на мировую? – предположила Надежда. – Тогда измените показания?

– К сожалению, от меня уже ничего не зависит, – развела я руками. – Дело возбуждено не по моему заявлению, а по факту похищения человека. Все видели меня в наручниках. Пистолет Водовозова был заряжен патроном с отравленной пулей. Скорее всего, меня собирались уничтожить. Я что, сама всё это организовала? Для чего? Мне не нужны ваши деньги. Я и брат пришли с совершенно другой целью…

– С какой же? – прошептала Надежда. Она судорожно глотнула чаю, облезала губы. И я увидела, что под помадой они сизо-синеватые.

– С целью помочь вам. И, между прочим, вашему брату. Они с приятелем из приличных семей. Значит, раньше были другими. Открою вам секрет. Мой отец и, соответственно, дядя Марианны занимает высокий пост в системе местного ГУВД. И он твёрдо уверен, что колония редко кого исправляет. Наоборот, откинувшись из зоны, очень часто туда возвращаются. Кроме того, бывают в жизни обстоятельства, заставляющие человека нарушать закон. Возможно, здесь дело именно так и обстоит. Можете не верить, но мы действительно хотим вам добра…

Я вдруг подумала, что кран над мойкой закручен неплотно, и там плещется вода. Я обернулась – в мойку не капало. Всхлипывания доносились с противоположной стороны. Это навзрыд плакала Надежда. Собачки, стоя на задних лапках, передними царапали колени хозяйки, пытаясь её утешить.

Потом мы долго бегали по квартире, чтобы найти сердечные капли. В какой-то момент едва не вызвали «неотложку». И опять выручили пёсики. Взяв их на руки, Надежда поочерёдно целовала забавные мордочки йорков, а они слизывали с её щёк слёзы. Зоотерапия совершила чудо, и губы женщины порозовели.

– Это мальчик и девочка? – осторожно спросила я. Сразу возвращаться к теме брата была опасно. После сердечного приступа следовало немного успокоиться.

– Нет, обе девочки – Кэти и Амелия. Они – мои подружки, – смущённо улыбнулась Надежда. – А то вокруг одни мужики – слова сказать не с кем. А собачки, как видите, ещё меня и лечат. И уж никогда не огорчат так, как люди. Хотя какие они девочки? Уже и мамы, и бабушки. У них мужья есть – того же окраса. – Надежда допила остывший чай, налила себе ещё. – Мы скоро уедем отсюда – к озеру Разлив. Там подружкам гораздо лучше будет.

– Скоро переезжаете? – вежливо спросил Михон. Любая откровенность хозяйки была нам в радость.

– Муж мой, Ростислав, оттуда родом. Заядлый рыбак, а Ладогу не очень любит. Только Финский залив! Там у нас будет квартира в два уровня, с цоколем. Строили, думали, что места всем хватит. А теперь…

– Ничего, жизнь ещё не кончена, – поспешил успокоить её Михон. – думайте о приятном. О новоселье, например. Вы не в ответе за брата – он уже взрослый.

– Нет, нет, я в ответе! – возразила Надежда. – Маме обещала перед смертью. Это было так всё ужасно, в девяностых… Кто-то сказал: «всё действительное неразумно». Так было и в моей жизни. Возможно, действует проклятие предков. Они работали на почтамте, в «чёрной комнате»…

– Это что такое? – оторопел Михон.

– Место, где вскрывали письма – спицей или над паром. По приказу полиции, ещё в царские времена. А немцы были аккуратные, усидчивые, исполнительные. Вот им и поручали. Мало ли, кто кому что напишет. Чтобы в зародыше задавить любую крамолу… Сейчас вон тоже почту вскрывают, только электронную. А тогда – вот так. Конечно, потомки за предков в ответе. Сказали – нужно молиться за них, чтобы вернуть из ада. Ведь много народу пострадало из-за этого.

– Да вы-то здесь причём?! – Мне было очень жаль эту прелестную женщину в белом лёгком свитере и в чёрных эластичных брюках «Ниагара». – Так вас надолго не хватит. Лично вы ни в чём не провинились. Пусть душа болит у братца. Но он, как видно, всю тяжесть на вас свалил. Так очень удобно. Была б его воля, посадил бы вас вместо себя…

– Не надо так говорить! Вы просто не в курсе, – простонала Надежда. – Саша – очень хороший мальчик!

– Так расскажите, – попросил Михон. – Для того мы и пришли. Если есть смягчающие обстоятельства, мы должны о них узнать.

– Я расскажу! – наконец-то решилась хозяйка. – Хуже уже не будет. Только Саше не говорите. Он рассердится очень. Не любит, когда эти дела ворошат. Пойдёмте в его комнату. Посуду я потом уберу.

– Хорошо, пойдёмте! – Теперь Михон был смугло-бледным от перенапряжения.

Оба мы боялись, что припадок повторится. Значит, жизнь этой благополучной домохозяйки не всегда была спокойной. Мы с Михоном в девяностые только родились, а люди уже вовсю страдали.

Комната Саши Классена, квадратов в двенадцать, ничего особенного из себя не представляла. Обычный скандинавско-немецкий минимализм. Диван убирается в стенку. У окна – компьютерный стол, кресло. Но вот столько фотографий разнообразных лис, причём выполненных на высоком профессиональном уровне, трудно было себе и представить.

– Это Сашин друг снимал, Эдмундас Томашайтис! – гордо сказала Надежда, поймав наши восхищённые взгляды. – Он – отличный компьютерщик, просто гений. Вместе с Сашей учился. Ему двадцать один год, а уже имеет свой кросссовер, «Lexus NX200T». Брат, конечно, завидует. Он очень самолюбивый. Таким трудно быть лузерами. Любой ценой хотят доказать, что не хуже других, а то и лучше. Эдмундас родился в Петербурге. Его мать русская. Он в «Мангусте» уже несколько лет работает. Там есть услуга в прайсе – «Проверка уязвимости нового программного продукта». Ну, чтобы знать, легко ли взломать систему защиты…

114